Тайны полесских саркофагов

Читаем и обсуждаем публикации о коллекционерах, кладоискателях и охране историко-культурного наследия.

Модератор: Захар

Ответить
Wiktor
Сообщения: 275
Зарегистрирован: Сб ноя 18, 2006 11:34 am

Тайны полесских саркофагов

Сообщение Wiktor »

Тайны полесских саркофагов
Десять поводов заглянуть в музей

Мерси, Боку!

Слонимский краеведческий музей открыли еще при Пилсудском. Поэтому здесь у каждого экспоната не только его собственная, но и музейная история. Например, у бюста Наполеона.

— Считается, что основатель городского собрания старины Язеп Стабровский приобрел бронзового императора во время Первой мировой войны для своей коллекции. В 1929 году он передал свое собрание в дар слонимцам, — говорит Ирина Шпыркова, и.о. директора и главный хранитель фондов музея. — В советское время бюст не экспонировался. Бронзовый «завоеватель Европы» тихо пылился в музейных запасниках. А в середине 90–х к нам приехал доктор истории и права университетов Лилля и Парижа, директор Наполеоновского центра Фернанд Боку. Он прямо–таки ошарашил нас: оказывается, наш Наполеон по–настоящему уникален. Таких в мире всего только два! В 1885 году бюст изваял скульптор Р.Коломбо. Есть версия, что бюст был изготовлен специально для Москвы. Зачем там понадобился завоеватель–неудачник — непонятно. Не знаем мы и того, как бронзовое изваяние Наполеона оказалось в Слониме.

На эти вопросы даже Боку не имел ответа. Он обмерил бюст и уехал в недоумении, оставив свою визитку...

Жизнь за «птичку»

А вот еще один французский след — на этот раз в Борисове. Впрочем, ничего удивительного. Борисов и война 1812 года, пожалуй, так сроднились, что через века, наверное, и сам факт основания города припишут французам. Шучу, конечно. Но вот что до сих пор здесь упорно ищут наполеоновские клады — факт общеизвестный. За часть подобного клада приняли было обнаруженного еще в 1963 году жителем деревни Лошница Николаем Наумовцом бронзового орла. Рассказывает директор борисовского музея Наталья Рахович:

— Когда разобрались, выяснилось: бронзовая птица с хищно расправленными крыльями скорее всего была потеряна французами при отступлении. «Пернатое» появилось во французской армии вместо знамен в 1804 году. Империя Наполеона наследовала древнеримские идеалы, что отобразилось и в военной символике. Орла чтили, как полковое знамя. И защищать его солдат обязан был до последней капли крови. Потому–то и уникален так «наш» орел — ведь их обычно не теряли... Модель орла изготовил лучший мастер бронзовых дел того времени Томир по оригиналу скульптора Шоде.

Видимо, у Лошницы французы пролили немало крови, раз орел не удержался на древке. Зато с высоты его полета можно сказать, что все же он удачно приземлился на белорусской земле. Таких птиц во всем мире единицы. Кроме борисовской, известна еще бородинская.

Салада — не яство

В Борисове вспоминают о разгроме французов, в Мстиславле — о победе под Грюнвальдом. Мстиславский князь Семен Лугвен командовал одним из полков в знаменитой битве. В ней некий боярин сорвал с пса–рыцаря «каску». Она–то и хранится в местном музее. Насчет ее у директора провинциальной «кунсткамеры» Владимира Гафенкова следующая версия:

— Это трофей. Ученые из Москвы специально приезжали, сам Леонид Алексеев, известный археолог, дал свое авторитетное заключение. Нашли шлем в 1995 году местные ребята в нашей когда–то многоводной реке Вихра. Ловили рыбу, а вытащили саладу.

Так по–научному зовется трофей–диковинка. Исследователь оружия Великого княжества Литовского Юрий Бохан подтверждает: шлем уникальный. А вот «грюнвальдский» возраст ставит под сомнение: по его версии, шлем был изготовлен в 70 — 80–е годы XV века, не раньше. Вообще, салада — итальянское изобретение. Появилась она и вправду во времена, близкие к Грюнвальду, но у нас прижилась на полвека позже. А уже в XVI столетии салады были весьма популярны на рыцарских турнирах в ВКЛ. В 1555 году Миколаю Радзивиллу Черному нюрнбергский мастер Кунтц Лохнер изготовил саладу, которой сейчас очень гордится Парижский артиллерийский музей.

Без «бумажки» ты... не археолог

Есть такой музей — минский областной. Но в городе Молодечно. Будто намек на то, что когда–то город тоже был областным центром. Здесь сберегают святая святых белорусской археологии — то, без чего мы так и не узнали бы, что прячется под насыпями «волотовок» — древних курганов и городищ. Это первое разрешение на право раскопок, без которого сегодня сложно представить ученого с лопатой. Первый такой «лист», а точнее, грамоту, получил Зориан Доленга–Ходаковский (настоящее имя — Адам Черноцкий) от Виленского университета еще в 1818 году. Причем пожелай он того, добился бы права на раскопки хоть самих Помпей. Грамота выписана на пергаменте по–латински, по–русски и по–польски: документ был действителен во многих странах, его владелец мог рассчитывать на помощь «в собирании древностей». Получил документ в Вильне, а вернулась грамота на родину археолога... из Твери.

— В 1963 году ее привез наш бывший директор Геннадий Кохановский, — рассказывает Таисия Лянкевич, директор молодечненского музея. — Наследие Доленги–Ходаковского после его смерти осталось у жены в Твери, а потом разошлось по разным российским собраниям.

Для археологов грамота — предмет поклонения. Нынче же разрешение на право раскопок — бумажка с печатью, да и только...

Эх, прокачусь!

Не смейтесь — правда истинная: корреспондент американского журнала «Life» приезжал в Пинск... покататься на велосипеде. Деревянном.

Василий Ильючик из деревни Богдановка, что под Пинском, в 1933 году смастерил для себя «ровар».

— По тем временам велосипед был слишком дорогим удовольствием, — объясняет Екатерина Северин, заведующая фондами пинского музея Белорусского Полесья. — Для крестьянина так и вовсе запредельным: стоил, как две коровы. Вот наш Кулибин и сконструировал себе незамысловатую самоделку. Все собрал из подручных материалов. Все из дерева, только цепь и «звездочку» купить пришлось. А обод и спицы отделал металлом. Ничем не хуже фабричного получилось.

Правда, поездить всласть на «ровары» Ильючику не дали. Сотрудники музея то ли еще в 1933–м, то ли уже в 1936 году на ярмарке пристали: «Прадай, дзядзька!» По одному из преданий, которое рассказывают старожилы, велосипед у мастера пинский музей выкупил за 10 злотых. Чудо техники до сих пор на ходу — хоть сейчас доставай из витрины и кати по набережной Пины...

Кто в саркофаге лежит?

От Пинска спускаемся к Турову. Отсюда рукой подать до Египта: по Днепру — до Черного моря, а там подскажут. Так путешествовала в Иерусалим в XII веке Евфросиния Полоцкая. Тем временем в Турове осваивали технику изготовления саркофагов. Домовины вышли добротные. Правда, в отличие от египетских, анонимные: без надписей и рисунков, как водится на берегах Нила. Но в народе кое–что и без того могут поведать.

Директор туровского музея Валентина Маринкина поделилась официальной информацией:

— Саркофаги туровские, как и египетские, сразу после обнаружения разошлись по музеям, в Пинск, Минск. В самом Турове лишь один остался. Первый выкопали в 1961 году — второй в 1968–м, на месте храма XII века. Третий, из шифера, нашли 10 лет назад там же, на Замковой горе. В нем лежал мужчина 52 лет, ростом выше одного метра 80 сантиметров — немало для XII века.

В древности гробница не вскрывалась, части саркофага «спаяны» крепким известняковым раствором. И хотя саркофаги — гробы для состоятельных (обычно в них хоронили или священников, или князей), на усопшем никаких ценностей не обнаружили. Останки перезахоронили на обычном кладбище.

На этом факты заканчиваются. Следом идет легенда о том, откуда появились саркофаги. У одного из туровских князей, гласит молва, было четыре сына и три дочери. Когда девицы подросли, стали им женихов искать. Но все никак не могли подходящих подобрать. Совет старейшин решил: коль так — пусть идут в монастырь. В это время красавицы стояли под дверьми и слышали «приговор».

Девушки оказались с характером. В ночь на Купалье побежали в лес — за помощью к потусторонним силам. Цветок папоротника нашли почти сразу и уже неслись обратно. Но не тут–то было. Дорогу преградили еловые лапы, ноги вязли в траве, внезапно дорога сменилась болотом... Здесь их уже ожидали лешие, змеи и прочие «хозяева праздника». Дикий рев оглушил княжен. А младшая услышала шепот: «Скоро утро. Беги скорее домой!» И вот она летит, а ей все чудится: «Беги и не оглядывайся!» Понятно, что от страха девушка растерялась и оглянулась. Картина открылась жуткая: остальных сестер уже уплетали огромные ящеры. Девушка бросилась на помощь и сама погибла...

Поутру князь нашел на опушке леса лишь окровавленные трупы. Для невинно убиенных княжен и выточили гробы из волынского шифера — те самые саркофаги.

Сейчас на месте старинного некрополя, рядом с остатками церкви и языческого капища, создают археологический музей. Так что в сентябре вы сможете сами проверить, что в туровских байках правда, а что фантазия.

Соринка в «Оке»

Такой, как в Ветке, коллекции старообрядческой книги и иконописи в Минске нет. Ветке завидует сама Третьяковка. Здесь хранится один из редчайших в мире старообрядческих уставов церковных служб — «Око церковное» работы печатника Анисима Радзишевского, кстати, выходца из Речи Посполитой. Подобных книг в мире сохранилось не больше десятка, а в Беларуси — одна–единственная.

— «Око церковное» вышло в Москве в 1610 году. Сразу же после издания книга была объявлена еретической, — объясняет Светлана Леонтьева, главный хранитель фондов ветковского музея. — По преданию, патриарх Филарет приказал тысячный тираж устава свезти на Красную площадь и сжечь.

Сохранились только те уставы, которые «осели» за границей, в том числе в Великом княжестве Литовском. Ветковский экземпляр книги немало побродил по свету, прежде чем остался в музее. Еще в XVII веке этот более чем тысячестраничный фолиант подарил сам московский царь Алексей Михайлович, отец Петра I, одному из монастырей Браславского уезда, лично — настоятелю Григорию Карскому.

К слову, старообрядцы на Браславщине живут и в наши дни.

Чаша звездочета

Ковшик, наряду с прочей этнографикой выставленный в бывшем раубичском костеле, ныне музее народной культуры, что под Минском, светится бронзой. Но на самом деле он деревянный. Странные сюжеты вырезаны на нем. Чем так необычна эта чаша, кроме того, что сохранилась аж с XVI века, рассказал художник, этнокультуролог Тодар Кашкуревич:

— На нем выжжены 12 рисунков. Я попытался сопоставить их с месяцами. Оказалось, они очень хорошо совпадают. Мой литовский коллега Йонас Вайшкунас, увидев ковш, пошел еще дальше: он считает, что на нем отображен балтский зодиак, общий для наших народов. На одном фрагменте, например, изображены два человечка, а над ними солнце, что символизирует празднование Купалья. Очень хорошо просматриваются сюжеты по мотивам созвездий Стрельца и Козерога. Март изображен в виде женского начала, вспаханной земли — символ начала традиционного весеннего нового года, когда проводили первую борозду.

Многие сюжеты ковшика покрыты росписью позднейшего времени. Кто знает, может, в этом скромном экспонате сокрыта еще какая–нибудь тайна средневековых белорусских звездочетов?..

«Ноутбук» Мицкевича

Сотрудники польских музеев с невероятным пиететом относятся ко всему, чего касалась рука Адама Мицкевича, — будь то письмо или предмет фурнитуры. Вот раскладной столик в варшавском музее. Считается, над ним слагал Мицкевич свои поэмы и сонеты. Но на родине классика есть по этому поводу другое мнение. И другой «столик». Его нынешний владелец Феликс Янушкевич утверждает, что у него, а не у варшавского секретера, творил гений:

— Мой прапрадед Евстафий Янушкевич был личным секретарем Мицкевича, он же издал первое собрание его сочинений в Париже. А дорожный секретер перевез на родину племянник прапрадеда. С тех пор он и хранится в нашей семье.

В Ракове нет музея. Зато в бывшей столице польских контрабандистов есть частное собрание Янушкевича. Вот в нем и находится дорожный письменный прибор размером с небольшой комод. Этакий «ноутбук» для поэтов XIX века. Мицкевичу приходилось много колесить по России, по Европе, да и на родине он не сидел на одном месте. А писательское богатство — не только перо да чернильница.

— Записи, кое–какие книги, обязательно — молитвенник, — продолжает Янушкевич. — Поэтому у Мицкевича был собственный «алтарь муз», привязывавшийся к экипажу. Он служил, кстати, и алтарем для молитв. Если открыть «воротца» секретера, перед вами предстанет фасад маленького храма. Украшают его фигуры кариатид, поверхность отделана черным сандаловым деревом, розовым мрамором, перламутром и позолотой. А еще секретер напоминает батлейку.

Здесь хранились многие секреты творческой мастерской Мицкевича. Между тем «батлейка» может оказаться старше ее прославленного владельца. По словам Феликса Янушкевича, в «архитектонике» секретера еще чувствуются веяния XVIII века — классицизм «борется» с барокко, усмиряя его изысканные завитки строгими линиями симметрии.

Пан Феликс не скрывает, что к нему не раз обращались с просьбой продать секретер, но ответ один: «Не так–то все просто у нас, в Ракове!»

Резаные. Да не лыком шитые

Клад монет — уже не впечатляет. Кто не видел горшка с зелеными баратинками и шелягами? Но пять тысяч лет назад денег не было. А клады были. Что, по–вашему, тогда ценилось больше всего, чтобы угодить на веки вечные в землю?

Не поверите! Ножи. «Скарб» — так окрестил археолог Михась Чернявский отрытый в 1983 году на берегу Вилии у деревни Сосенка тайник с кремневыми ножиками. Пять тысяч лет назад спрятал их кто–то на черный день. А он, день этот, так и не настал. Клад, получается, не только то, что блестит...

Ребятня деревенская, лишь заслышав магическое слово «клад», ринулась на раскопки. Один паренек в порыве любопытства полоснул себя таким ножичком — да так, что кровь не сразу удалось остановить.

Тоненькие, выточенные из камня шесть пластиночек и сейчас диковинка. Лежат они за стеклом. В назидание. Предки хоть и в шкурах ходили, да не лыком шиты были. Наши ножи и пять тысяч лет назад резали не хуже «Stainless».

В Беларуси почти две сотни музеев. Мы заглянули лишь в десять из них. Выбрали всего десяток из двух с половиной миллионов предметов, хранящихся в них. Конечно, это выбор субъективный. Но обо всем не расскажешь, так что каждый из нас, путешествуя по музеям, может сделать для себя маленькое открытие. Чем, например, не диковинка доисторический идол, найденный еще в 30–е годы под слонимской мостовой, — таких у нас в стране всего два сохранилось. В Молодечно сотрудники музея непременно расскажут о золотой серьге, которую обронила 8 столетий назад местная аристократка. А в Пинске до наших дней уцелело надгробие средневекового ремесленника, золотых дел мастера. Не аристократа — простолюдина. За этой могильной плитой — целая история. История человека, история страны. Нельзя объять необъятное. Нельзя уместить все малоизвестные сокровища земли нашей в нескольких газетных страницах. Сюжетов здесь еще не на одну сотню «топов» хватит. И составить их, читатели, мы вам предлагаем уже самим.

Автор публикации: Виктор КОРБУТ

http://www.sb.by/print/post/45515/
Дата публикации: 02.08.2005
Ответить